Еще существовал Санкт-Петербург, В оцепененье Кремль стоял московский, И был юнцом лохматым Эренбург, Да вовсе молод был и Маяковский, И дерзости Давида Бурлюка У многих возмущенье вызывали, И далеко не все подозревали, Насколько все-таки Она близка. Но вот На Польшу Пал шрапнельный град, И клял тевтона Игорь Северянин, И Питер превратился в Петроград, И говорили: тот убит, тот ранен. Георгиевские кресты Посеребрили зелень гимнастерок, И первые безмолвные хвосты У булочных возникли: Хлеб стал дорог! Я был Еще ребенком. О войне Читал рассказы и стихотворенья, И было много непонятно мне, Как толки о четвертом измеренье,— Куда от мерзкой яви ускользнуть Мечтали многие из старших классов, Хотя и этот преграждался путь Толпой папах, околышей, лампасов. А я Не в эту сторону держал, И даже, нет, не к Александру Грину, Но гимназический мундирчик жал, Я чувствовал: его я скоро скину. Меня влекли надежда и тоска В тревожном взоре Александра Блока,— Еще не все я понимал глубоко, Но чуял: Революция Близка!
1967
1. Мечта
Выросли На стеклах Снежные цветы. - Где мой полушубок?- спрашиваешь ты. - Я не понимаю, что ты говоришь! - Где мой полушубок, белый полушубок, Белый полушубок в мире снежных...
Всё — Как он набирался сил, Как в небесах владел собой И невесомость выносил — Да пусть почувствует любой Из нас! Он делал все для нас с тобой, Он делал все за нас с тобой, Над...
И снова осень... Велосипедист, Пригнувшийся к своей дрожащей раме, Несется, как осенний пестрый лист, Подхваченный вот этими ветрами; И девушка, которая в кино Играла чеховскую...