Скрипучий голос, старчески глухой, Тугие складки клетчатого пледа, Очки и взгляд, где горьких дум отстой Приправлен острословьем домоседа. Прозрачная костлявая рука Легла на набалдашнике тяжелом, А седина, подобие венка, Сквозит уже ненужным ореолом. Но кто же он? Философ? Дипломат? Сенека петербургского салона? Иль камергер, что в царскосельский сад Спустился по ступенькам Камерона? Подернут рябью озера изгиб, Кружится лист, прохладен воздух синий. Среди подагрой искривленных лип Покорно стынут голые богини. В сырой, отяжелевшей тишине На озере, уже в туман одетом, Мечети призрак, словно в полусне, Струится одиноким минаретом. «Нет, все не то». Славянство и Босфор. Писать царям стихи и наставленья, Когда в ветвях распахнутый простор, А из Европы слышен запах тленья! Менять язык, друзей и города, Всю жизнь спешить, чтоб сердце задыхалось. Шутить, блистать и чувствовать всегда, Что ночь растет, что шевелится хаос. О, за один усталый женский взгляд, Измученный вседневной клеветою И все-таки сияющий, он рад Отдать всю жизнь — наперекор покою. Чтоб только не томиться этим сном, Который мы, не ведая названья, В ночном бреду сомнительно зовем Возвышенной стыдливостью страданья. Непрочен мир! Всем надоевший гость, Он у огня сидеть уже не вправе. Пора домой. И старческая трость Вонзается в сырой, холодный гравий. Скрипят шаги, бессвязна листьев речь, Подагра подбирается к коленям. И серый плед, спускающийся с плеч, Метет листы по каменным ступеням.
1938
1. Голос Родины
В суровый год мы сами стали строже, Как темный лес, притихший от дождя, И, как ни странно, кажется, моложе, Все потеряв и сызнова найдя. Средь сероглазых, крепкоплечих, ловких, С...
2. Береза
Чуть солнце пригрело откосы И стало в лесу потеплей, Береза зеленые косы Развесила с тонких ветвей. Вся в белое платье одета, В сережках, в листве кружевной, Встречает горячее...
Ты у моей стояла колыбели, Твои я песни слышал в полусне, Ты ласточек дарила мне в апреле, Свозь дождик солнцем улыбалась мне. Когда порою изменяли силы И обжигала сердце горечь...
