Когда метет за окнами метель, сияньем снега озаряя мир, мне в камеру бросает конвоир солдатскую ушанку и шинель. Давным-давно, одна на коридор, в часы прогулок служит всем она: ее носили кража и террор, таскали генералы и шпана. Она до блеска вытерта, притом стараниям портного вопреки ее карман заделан мертвым швом, железные отрезаны крючки. Но я ее хватаю на лету, в глазах моих от радости темно. Еще хранит казенное сукно недавнюю людскую теплоту. Безвестный узник, сын моей земли, как дух сомненья ты вошел сюда, и мысли заключенные прожгли прокладку шапки этой навсегда. Пусть сталинский конвой невдалеке стоит у наших замкнутых дверей. Рука моя лежит в твоей руке, и мысль моя беседует с твоей. С тобой вдвоем мы вынесем тюрьму, вдвоем мы станем кандалы таскать, и если царство вверят одному, другой придет его поцеловать. Вдвоем мы не боимся ничего, вдвоем мы сможем мир завоевать, и если будут вешать одного, другой придет его поцеловать. Как ум мятущийся, ум беспокойный мой, как душу непреклонную мою, сидящему за каменной стеной шинель и шапку я передаю.
1953, Инта, лагерь
1. Мама
Добра моя мать. Добра, сердечна. Приди к ней - увенчанный и увечный - делиться удачей, печаль скрывать - чайник согреет, обед поставит, выслушает, ночевать оставит: сама - на...
2. Вот опять ты мне вспомнилась, мама
Вот опять ты мне вспомнилась, мама, и глаза твои, полные слез, и знакомая с детства панама на венке поредевших волос. Оттеняет терпенье и ласку потемневшая в битвах...
17 сентября 1939 года части Красной Армии вошли в город Луцк... Я родился в уездном городке и до сих пор с любовью вспоминаю убогий домик, выстроенный с краю проулка,...