Так было, так будет в любом испытанье: кончаются силы, в глазах потемнело, уже исступленье, смятенье, метанье, свинцовою тяжестью смятое тело. Уже задыхается сердце слепое, колотится бешено и бестолково и вырваться хочет ценою любою, и нету опасней мгновенья такого. Бороться так трудно, а сдаться так просто, упасть и молчать, без движения лежа... Они ж не бездонны - запасы упорства... Но дальше-то, дальше-то, дальше-то что же? Как долго мои испытания длятся, уже непосильно борение это... Но если мне сдаться, так с жизнью расстаться, и рада бы выбрать, да выбора нету! Считаю не на километры - на метры, считаю уже не на дни - на минуты... И вдруг полегчало! Сперва неприметно. Но сразу в глазах посветлело как будто! Уже не похожее на трепыханье упругое чувствую сердцебиенье... И, значит, спасенье - второе дыханье. Второе дыханье. Второе рожденье!
Вот говорят: Россия... Реченьки да березки... А я твои руки вижу, узловатые руки, жесткие. Руки, от стирки сморщенные, слезами горькими смоченные, качавшие, пеленавшие, на победу...
2. Мать
Года прошли, а помню, как теперь, фанерой заколоченную дверь, написанную мелом цифру "шесть", светильника замасленную жесть, колышет пламя снежная струя, солдат в бреду... И возле...
3. Так уж сердце у меня устроено
Так уж сердце у меня устроено — не могу вымаливать пощады. Мне теперь — на все четыре стороны... Ничего мне от тебя не надо. Рельсы — от заката до восхода, и от севера до юга —...
