Стоит в сугробах мельница, ничто на ней не мелется, четыре с лишним месяца свистит над ней метелица... От ветра сосны клонятся, от снега ветви ломятся, спит омут запорошенный под коркой ледяной, на мельнице заброшенной зимует водяной. До самой этой мельницы два лыжных следа стелется, у самой этой мельницы дорога на две делится: ты идешь направо, я иду налево... Никогда обратно не вернусь, наверно! А зима-то кончится, капелью снег источится, весна польется балками, распустится фиалками, заблещет омут под луной, спросонья крякнет водяной, от счастья ошалевшие, опять запляшут лешие, и светляки засветятся, и жернова завертятся, и соловьи рассыпятся по чащам, зазвеня... ...Да ты-то к речке выйдешь ли? Услышишь ли, увидишь ли все это без меня?
Вот говорят: Россия... Реченьки да березки... А я твои руки вижу, узловатые руки, жесткие. Руки, от стирки сморщенные, слезами горькими смоченные, качавшие, пеленавшие, на победу...
2. Мать
Года прошли, а помню, как теперь, фанерой заколоченную дверь, написанную мелом цифру "шесть", светильника замасленную жесть, колышет пламя снежная струя, солдат в бреду... И возле...
3. Так уж сердце у меня устроено
Так уж сердце у меня устроено — не могу вымаливать пощады. Мне теперь — на все четыре стороны... Ничего мне от тебя не надо. Рельсы — от заката до восхода, и от севера до юга —...
