Я переплыл залив Судака. Я сел на дикого коня. Я воскликнул: России нет, не стало больше, Ее раздел рассек, как Польшу. И люди ужаснулись. Я сказал, что сердце современного русского висит, как нетопырь. И люди раскаялись. Я сказал: О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи! Я сказал: Долой Габсбургов! Узду Гогенцоллернам! Я писал орлиным пером. Шелковое, золотое, оно вилось вокруг крупного стержня. Я ходил по берегу прекрасного озера, в лаптях и голубой рубашке. Я был сам прекрасен. Я имел старый медный кистень с круглыми шишками. Я имел свирель из двух тростин и рожка отпиленного. Я был снят с черепом в руке. Я в Петровске видел морских змей. Я на Урале перенес воду из Каспия в моря Карские. Я сказал: Вечен снег высокого Казбека, но мне милей свежая парча осеннего Урала. На Гребенских горах я находил зубы ската и серебряные раковины вышиной с колесо фараоновой колесницы.
Конец 1909 - начало 1910
1. Мои глаза бредут, как осень
Мои глаза бредут, как осень, По лиц чужим полям. Но я хочу сказать вам — мира осям: «Не позволям!» Хотел бы шляхтичем на сейме, Руку положив на рукоятку сабли, Тому,...
3. Кузнечик
Крылышкуя золотописьмом Тончайших жил, Кузнечик в кузов пуза уложил Прибрежных много трав и вер. "Пинь, пинь, пинь!" - тарарахнул зинзивер. О, лебедиво! О, озари!