Как на озерном хуторе с Крещенья ждут меня — стреножены, запутаны ноги у коня... Там вызорили яро в киноварь дугу и пращурный, угарный бубенчик берегут... Встречали неустанно под снежный синий порск, а я от полустанка за сотню лет и верст... Встречали, да не встретили, гадали — почему? ...Полночный полоз метил обратную кайму... И пел полночный полоз сосновой стороной, как в тот же вечер голос — далекий голос мой: «Ты девять раз еще — назад вернешься, не взглянув сквозь финские мои глаза в иную глубину... Вернись, забыть готовый, и путы перережь, пусть конские подковы дичают в пустыре... И киноварь не порти зря, и в омут выкинь бубенец — на омутах, на пустырях моя судьба и мой конец...»
1927 или 1928
1. Бабье лето
Есть время природы особого света, неяркого солнца, нежнейшего зноя. Оно называется бабье лето и в прелести спорит с самою весною. Уже на лицо осторожно садится летучая, легкая...
Здесь даже давний пепел так горяч, что опалит - вдохни, припомни, тронь ли... Но ты, ступая по нему, не плачь и перед пеплом будущим не дрогни...
Это всё неправда. Ты любим. Ты навек останешься моим. Ничего тебе я не прощу. Милых рук твоих не отпущу. А тебе меня не оттолкнуть, даже негодуя и скорбя. Как я вижу твой...
