Я устал от хулы и коварства Головой колотиться в бреду, Скоро я в заплотинное царство, Никому не сказавшись, уйду... Мне уж снится в ночи безголосой, В одинокой бессонной тиши, Что спускаюсь я с берега плеса, Раздвигаю рукой камыши... Не беда, что без пролаза тина И Дубна обмелела теперь: Знаю я, что у старой плотины, У плотины есть тайная дверь! Как под осень, опушка сквозная, И взглянуть в нее всякий бы мог, Но и то непреложно я знаю, Что в пробоях тяжелый замок! Что положены сроки судьбою, Вдруг не хлынули б хляби и синь, Где из синих глубин в голубое Полумесяц плывет, словно линь... Вот оно, что так долго в печали Всё бросало и в жар и озноб: То ль рыбачий челнок на причале, То ль камкой околоченный гроб! Вот и звезды, как окуни в стае, Вот и лилия, словно свеча... Но добротны плотинные сваи, И в песке не нашел я ключа... Знать, до срока мне снова и снова Звать, и плакать, и ждать у реки: Еще мной не промолвлено слово, Что, как молот, сбивает оковы И, как ключ, отпирает замки.
<1928-1929>
Какие хитроумные узоры Поутру наведет мороз... Проснувшись, разберешь не скоро: Что это — в шутку иль всерьез? Во сне еще иль это в самом деле Деревья и цветы в саду? И не...
Стучит мороз в обочья Натопленной избы... Не лечь мне этой ночью Перед лицом судьбы! В луче луны высокой Торчок карандаша... ...Легко ложится в строку Раскрытая душа... И радостно...
3. Ступает тишь, как сторож у ворот
Ступает тишь, как сторож у ворот, Не шелохнет ни листика, ни ветки, Лишь дочка чернокосая соседки, Как птица полуночная, поет. О чем, Айше, так грустно ты поешь? Мне чуждо дикое...
