Взгляд цепенел на кирпичном хламе, Но тем безрасчетней и тем мощней Одна стена вырывалась, как пламя, Из праха рухнувших этажей. Улиц не было. В мертвую забыть Город сожженный глядел, оглушен, Но со стены, обращенной на запад, Кричала надпись: «Вход воспрещен!» Она не умела сдаваться на милость И над домами, упавшими ниц, Гордая, чужеземцам грозилась, Не в силах случившегося изменить. И город держался. Сожжен, но не сломлен, Разрушенный, верил: «Вход воспрещен». По кирпичу мы его восстановим — Лишь будет последний кирпич отомщен... И стена воплощеньем грозового ритма Войдет, нерушимая, в мирную жизнь, Как памятник сотням районных Мадридов, С победной поправкой на коммунизм!
Октябрь 1941