Нет родины там, где за труд земной — По счету плетей позор, Где солнце над изнуренной толпой, Как ржавый и тяжкий топор. И раб с плантации, с гор зверолов, С Гонконга грузчик — гонцом. Так труден путь и так суров, Но песня — проводником. От песни той полыхали глаза, Темнели двери тюрьмы, И вещее Ленин Таила гроза В предместьях глухонемых... Шагал из Англии рудокоп, Из Франции металлист. Как много беспечных дорог и троп! Как путь этот тесен и мглист! Великолепьем цвели вокруг Дворцы и дни богачей. На скудной земле у казарм и лачуг — Лишь черные комья ночей. Ни хлеба, ни сна — за убогий порог... Но вот — кордон и река. Толпились, как беженцы, волны у ног Под злую усмешку штыка. Закинут за плечи закат. За рекой Звезда за звездой — на ночлег. И молвил один: — Перед этой страной Дороги сошлись у всех. Кто с колыбели зачах в ночах; Кто, корчась от язв и нош, Берег для боя, рабство влача, В лохмотьях песню и нож; Кто в поисках истины, одинок, Сгубил не одну весну; Кто этой волне позавидовать мог: Она — в иную страну... И эхо в ответ: — Хорошо волне! Она иною страной, Как всадник веселый на резвом коне, Сквозь праздничный скачет строй. Леса новостроек всюду растут Над гулом тайги и прав. В стране той И человек, И труд, И замысел величав... — Волна за волною!— Вскричал молодой. Чуть слышно вздохнула река, И долго волна трепетала звездой, Качая лохмотья слегка. — Ты с песней и вестью вернись, camarade!— Откликнулись призраки вслед... И вздрогнул вдруг у кордона солдат, Почуяв шаги на земле. Он вскинул винтовку, Он взял на прицел И тихо отбросил прочь. На том берегу пограничник пел, На этом — чернела ночь... Но песне нет границ и преград: Заря торопила тьму, И вещее Ленин Таил солдат, Под конвоем шагая в тюрьму.
1927