Трепещущий сгусток бессонных дорог, Пылающий дымный след, Металла и камня недвижный поток, Реклам лихорадочный свет. Над смрадом казарм И гангреной лачуг Тюрьма - его торжество, И золотом жирным сочились вокруг Дворцы и храмы его. Он салом витрин оплывал, И рос До апофеоза торг; Он символом злым над тобой вознес Последним убежищем Морг. Ты занумерован и замкнут в круг, От конвейера неотделим; Как будто не кровь в мускулах рук, А масло машин по венам сухим. В лабораториях, в мастерских, У стратегических карт страны, Над аппаратами желчью ник Огнепоклонник Войны. Как желтые головы, колбы в ряд; Здесь хлор змеился в трубе... (Сынишка беспечный, ведь этот яд Готовят враги Тебе.) А в свете реклам, Среди калек, Под накипью дымящихся крыш, Метался, обезумев, человек, Как в пламенной мышеловке мышь. Недолог выбор, когда - ни гроша: Отрава, петля, колесо. Над самоубийцей, тиной дрожа, Канал замыкал кольцо. Как самоубийца, задыхался закат Под лязг алюминьевых птиц, И гнойный вздымался над городом чад От боен и от больниц... - Товарищ!- тут я услышал зов, Над Красной площадью бой часов, И чужедальной жизни иной Призрак исчез предо мной. Мы шли весенней веселой толпой, Мы улицей шли родной. Созвездье Кремля сияло нам, И сверстники наши вокруг Трудились, склонясь к станкам, к чертежам, Не покладая рук. И звезды, как птицы, В стропилах, в листве, И прадедом властвовал дуб, И месяц прорезался в синеве, Как первый и крепкий зуб. Отчизна! Мы молоды и сильны. На страже на всех рубежах страны Стоим с открытым лицом... Сынишка затих на коленях жены, Под жарким, тугим материнским соском Захлебываясь молоком... Еще бездорожье: проселки да гать. Преград и невзгод нам не миновать,- Но труд наш в почете, И солнце в чести, И дружной поступи нашей под стать Песня в дороге О молодости...
1926