Ах, тошно мне И в родной стороне: Всё в неволе, В тяжкой доле, Видно, век вековать. Долго ль русский народ Будет рухлядью господ, И людями, Как скотами, Долго ль будут торговать? Кто же нас кабалил, Кто им барство присудил, И над нами, Бедняками, Будто с плетью посадил? По две шкуры с нас дерут, Мы посеем — они жнут, И свобода У народа Силой бар задушена. А что силой отнято, Силой выручим мы то, И в привольи, На раздольи Стариною заживем. А теперь господа Грабят нас без стыда, И обманом Их карманом Стала наша мошна. Бара с земским судом И с приходским попом Нас морочат И волочат По дорогам да судам. А уж правды нигде Не ищи, мужик, в суде, Без синюхи Судьи глухи, Без вины ты виноват. Чтоб в палату дойти, Прежде сторожу плати, За бумагу, За отвагу — Ты за все про все давай! Там же каждая душа Покривится из гроша: Заседатель, Председатель, Заодно с секретарем. Нас поборами царь Иссушил, как сухарь: То дороги, То налоги, Разорили нас вконец. А под царским орлом Ядом потчуют с вином, И народу Лишь за воду Велят вчетверо платить. Уж так худо на Руси, Что и боже упаси! Всех затеев Аракчеев И всему тому виной. Он царя подстрекнет, Царь указ подмахнет, Ему шутка, А нам жутко, Тошно так, что ой, ой, ой! А до бога высоко, До царя далеко, Да мы сами Ведь с усами, Так мотай себе на ус.
<1824>