Верно, было мне около году, Я тогда несмышленышем был, Под небесные синие своды Принесла меня мать из избы. И того опасаясь, возможно, Чтобы сразу споткнуться не мог, Посадила меня осторожно И сказала: "Поползай, сынок!" Та минута была золотая - Окружила мальца синева, А еще окружила густая, Разгустая трава-мурава. Первый путь до цветка от подола, Что сравнится по трудности с ним? Он пролег по земле, не по полу, Не под крышей - под небом самим. Все опасности белого света Начинались на этом лугу. Мне подсунула камень планета На втором от рожденья шагу. И упал, и заплакал, наверно, И барахтался в теплой пыли... Сколько, сколько с шагов этих первых Поисхожено мною земли! Мне достались в хозяйские руки Ночи звездные, в росах утра. Не трава, а косматые буки Окружали меня у костра. На тянь-шаньских глухих перевалах Я в снегу отпечатал следы. Заполярные реки, бывало, Мне давали студеной воды. Молодые ржаные колосья Обдавали пыльцою меня, И тревожила поздняя осень, Листопадом тихонько звеня. Пусть расскажут речные затоны, И луга, и леса, и сады: Я листа без причины не тронул И цветка не сорвал без нужды. Это в детстве, но все-таки было: И трава, и горячий песок, Мать на землю меня опустила И сказала: "Поползай, сынок!" Тот совет не пошел бы на пользу, Все равно бы узнал впереди - По планете не следует ползать, Лучше падай, но все же иди! Так иду от весны до весны я, Над лугами грохочет гроза, И смотрю я в озера земные Все равно что любимой в глаза.
1953