О, дочерь блудная Европы! Зимы двадцатой пустыри Вновь затопляет биржи ропот, И трубный дых, и блудный крик. Пуховики твоих базаров Архимандрит кропит из туч, И плоть клеймит густым нагаром Дипломатический сургуч. Глуха безрукая победа. Того ль ты жаждала, мечта, Из окровавленного снега Лепя сурового Христа? И то, что было правдой голой, Сумели вымыслом обвить. О, как тоски слабеет молот! О, как ржавеет серп любви! От Господа-Заимодавца До биржевого крикуна — И ты, презревшая лукавство, Лукавить вновь обречена. Но всё ж еще молчат горнисты — Властители и мудрецы,— Что если жара новый приступ Взнесет Кремлевские зубцы? Так в Октябре узревший пламень — Строителя небывший лик — Не променяет новый камень На эти ризницы земли.
Январь 1922