Нет, не сухих прожилок мрамор синий, Не роз вскипавших сладкие уста, Крылатые глаза — твои, Богиня, И пустота. В столице Скифии дул ветр осенний, И лишь музейный крохотный Эол Узнал твое вторичное рожденье Из пены толп. Сановные граниты цепенели, И разводили черные мосты. Но ворох зорь на серые шинели Метнула ты. Я помню рык взыскующего зверя, И зябкий мрамор средь бараньих шкур, И причастившийся такой потери Санкт-Петербург. Какой же небожитель, в тучах кроясь, Узлы зазубренным ножом рассек, Чтоб нам остался только смятый пояс И нежный снег?
Январь 1922