Я ее видал и не парадной, Не царевной гордой на кругу, А нескладной, Даже неприглядной, Утонувшей по уши в снегу. Не кудрявой И не золотистой, Не расхожей — оторви да брось, А совсем беспомощной, Без листьев, Голенькой И вымокшей насквозь. Видывал и в грозы и в бураны, При ночных огнях И на заре. Знаю все рубцы ее и раны, Все изъяны на ее коре, И люблю любовью настоящей Всю как есть, От макушки до пят. О такой любви непреходящей Громко на миру не говорят.
1965