Много слов говорил умудренных, много гладил тебя по плечу, а ты плакала, словно ребенок, что тебя полюбить не хочу. И рванулась ты к ливню и к ветру, как остаться тебя ни просил. Черный зонт то тянул тебя кверху, то, захлопавши, вбок относил. И как будто оно опустело, погруженное в забытье, это детское тонкое тело, это хрупкое тело твое. И кричали вокруг водостоки, словно криком кричал белый свет: "Мы жестоки, жестоки, жестоки, и за это пощады нам нет". Все жестоко - и крыши, и стены, и над городом неспроста телевизорные антенны, как распятия без Христа...
Август 1957