В. Корнилову Предощущение стиха у настоящего поэта есть ощущение греха, что совершен когда-то, где-то. Пусть совершен тот грех не им — себя считает он повинным, настолько с племенем земным он сросся чувством пуповины. И он по свету, сам не свой, бежит от славы и восторга всегда с повинной головой, но только — поднятой высоко. Потери мира и войны, любая сломанная ветка в нем вырастают до вины, его вины — не просто века. И жизнь своя ему страшна. Она грешным-грешна подавно. Любая женщина — вина, дар без возможности отдарка. Поэтом вечно движет стыд, его кидая в необъятность, и он костьми мосты мостит, оплачивая неоплатность. А там, а там, в конце пути, который есть, куда ни денься, он скажет: «Господи, прости...» — на это даже не надеясь. И дух от плоти отойдет, и — в пекло, раем не прельщенный, прощенный господом, да вот самим собою не прощенный...
1965