На каменной горе святая Обитель инокинь стоит; Под той горой волна морская, Клубяся, бурная шумит. Нежна, как тень подруги милой, Мелькая робко в облаках, Луна взошла, и блеск унылый Дрожит на башнях и крестах. И над полночными волнами, Рассеяв страх в их грозном сне, Она жемчужными снопами Ложится в зыбкой глубине. Корабль меж волн, одетых мраком, Был виден, бурям обречен. И уж фонарь отплытья знаком Был на корме его зажжен. Там бездны тайной роковою Судьба пловцов отравлена, А здесь небесной тишиною Обитель инокинь полна. Пловец крушится, обнимая Весь ужас бед,— надежды тень; А здесь отшельница святая Всю жизнь узнала в первый день. Но есть за мирными стенами Еще любви земной обман; Сердца, волнуемы страстями, Страшней, чем бурный океан! На камне пред стеной угрюмой, Один в безмолвии ночном, Встревожен кто-то мрачной думой Сидит, таяся под плащом. Он молод, но следы печали, Тоска и память черных дней На бледном лике начертали Клеймо губительных страстей. И вдруг лампада пламенеет В убогой келье на окне, И за решеткою белеет Подобье тени при огне.— И долго... Но уж миновала Ночная мгла, и в небесах Румяная заря сияла,— Исчезли призраки и страх. И виден был далеко в море Корабль, и вдаль он путь стремил, И уж пловца младого горе Лишь воздух влажный разносил.
<1835>