Умереть — тоже надо уметь, на свидание к небесам паруса выбирая тугие. Хорошо, если сам, хуже, если помогут другие. Смерть приходит тиха, бестелесна и себе на уме. Грустных слов чепуха неуместна, как холодное платье — к зиме. И о чем толковать? Вечный спор ни Христос не решил, ни Иуда... Если там благодать, что ж никто до сих пор не вернулся с известьем оттуда? Умереть — тоже надо уметь, как прожить от признанья до сплетни, и успеть предпоследний мазок положить, сколотить табурет предпоследний, чтобы к самому сроку, как в пол — предпоследнюю чашу, предпоследние слезы со щек... А последнее — Богу, последнее — это не наше, последнее — это не в счет. Умереть — тоже надо уметь, как бы жизнь ни ломала упрямо и часто... Отпущенье грехов заиметь — ах как этого мало для вечного счастья! Сбитый с ног наповал, отпущением что он добудет? Если б Бог отпущенье давал... А дают-то ведь люди! Что — грехи? Остаются стихи, продолжают бесчинства по свету, не прося снисхожденья... Да когда бы и вправду грехи, а грехов-то ведь нету, есть просто движенье.
...А годы проходят, как песни. Иначе на мир я гляжу. Во дворике этом мне тесно, и я из него ухожу. Ни почестей и ни богатства для дальних дорог не прошу, но маленький дворик...
Вот музыка та, под которую мне хочется плакать и петь. Возьмите себе оратории, и дробь барабанов, и медь. Возьмите себе их в союзники легко, до скончания дней... Меня же оставьте...
3. Человек стремится в простоту
Человек стремится в простоту, как небесный камень — в пустоту, медленно сгорает и за предпоследнюю версту нехотя взирает. Но во глубине его очей будто бы — во глубине ночей что-то...
