Я шел по широкому полю, один.
И вдруг мне почудились легкие, осторожные шаги за
моей спиною... Кто-то шел по моему следу.
Я оглянулся — и увидал маленькую, сгорбленную старушку, всю закутанную в серые лохмотья. Лицо старушки
одно виднелось из-под них: желтое, морщинистое, востроносое, беззубое лицо.
Я подошел к ней... Она остановилась.
— Кто ты? Чего тебе нужно? Ты нищая? Ждешь милостыни?
Старушка не отвечала. Я наклонился к ней и заметил,
что оба глаза у ней были застланы полупрозрачной, беловатой перепонкой, или плевой, какая бывает у иных птиц:
они защищают ею свои глаза от слишком яркого света.
Но у старушки та плева не двигалась и не открывала
зениц... из чего я заключил, что она слепая.
— Хочешь милостыни?— повторил я свой вопрос.—
Зачем ты идешь за мною?— Но старушка по-прежнему не
отвечала, а только съежилась чуть-чуть.
Я отвернулся от нее и пошел своей дорогой.
И вот опять слышу я за собою те же легкие, мерные,
словно крадущиеся шаги.
«Опять эта женщина!— подумалось мне.— Что она ко
мне пристала?— Но я тут же мысленно прибавил:— Вероятно, она сослепу сбилась с дороги, идет теперь по слуху за моими шагами, чтобы вместе со мною выйти в жилое
место. Да, да; это так».
Но странное беспокойство понемногу овладело моими
мыслями: мне начало казаться, что старушка не идет только за мною, но что она направляет меня, что она меня
толкает то направо, то налево, и что я невольно повинуюсь ей.
Однако я продолжаю идти... Но вот впереди на самой
моей дороге что-то чернеет и ширится... какая-то яма...
«Могила!— сверкнуло у меня в голове.— Вот куда она
толкает меня!»
Я круто поворачиваю назад... Старуха опять передо
мною... но она видит! Она смотрит на меня большими,
злыми, зловещими глазами... глазами хищной птицы...
Я надвигаюсь к ее лицу, к ее глазам... Опять та же тусклая плева, тот же слепой и тупой облик...
«Ах!— думаю я...— эта старуха — моя судьба. Та судьба, от которой не уйти человеку!»
«Не уйти! не уйти! Что за сумасшествие?.. Надо попытаться». И я бросаюсь в сторону, по другому направлению.
Я иду проворно... Но легкие шаги по-прежнему шелестят за мною, близко, близко... И впереди опять темнеет
яма.
Я опять поворачиваю в другую сторону... И опять тот
же шелест сзади и то же грозное пятно впереди.
И куда я ни мечусь, как заяц на угонках... все то же,
то же!
«Стой!— думаю я.— Обману ж я ее! Не пойду я никуда!» — и я мгновенно сажусь на землю.
Старуха стоит позади, в двух шагах от меня. Я ее не
слышу, но я чувствую, что она тут.
И вдруг я вижу: то пятно, что чернело вдали, плывет,
ползет само ко мне!
Боже! Я оглядываюсь назад... Старуха смотрит прямо
на меня — и беззубый рот скривлен усмешкой...
— Не уйдешь!
Февраль 1878
